Коммуникативная парадигма литературного произведения (культурологический аспект)
Юнеско Київського державного лінгвістичного
Університету (ЛІНГВАПАКС-VIII).
– Київ, 2000. – Вип.3. – С. 547 – 553.
С. 547
КОММУНИКАТИВНАЯ ПАРАДИГМА
ЛИТЕРАТУРНОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ
(культурологический аспект)
Колегаева И.М.
Одесский государственный университет им. И.И.Мечникова
Данная статья предлагает новый взгляд на функционирование литературного произведения как коммуникативного феномена. Новизна заключается в том, что литературное произведение рассматривается в совокупности всех его коммуникативных трансформов, которые могут появиться и появляются после первой публикации произведения в его изначальном, авторски заданном виде, и который назовем в рамках данного исследования эталоном. Коммуникативными трансформами считаем последующие коммуникативные образования (в первую очередь письменные тексты, но не только), которые декларируют свою идентичность эталону (сохраняя заголовок и фамилию автора), однако в реальности оказываются сообщениями с иным адресантом, иной структурой, даже с иным кодом.
Единство эталона и его трансформов образует коммуникативную парадигму произведения. Ее появление всегда напрямую связано с тем, насколько долго и интенсивно циркулирует произведение в коммуникативном пространстве. Под коммуникативным пространством понимаем бесконечное множество сообщений, которые были созданы человеком и функционируют в человеческом сообществе [Колегаева 1996: 9].
Понятие коммуникативного пространства (О.Л.Каменская называет его «коммуникативной средой» [Каменская 1991: 167]) следует соотнести с понятиями «семиотическое пространство» Ю.М.Лотмана [Лотман 1996: 163] и «концептосфера» Д.С.Лихачева [Лихачев 1993 : 9]. В первом случае имеет место соотношение часть–целое, поскольку Лотман по аналогии с биосферой Вернадского образует понятие "семиосферы", которое трактует как неразложимый работающий механизм, единицу семиозиса, присущую культуре в целом [Лотман 1996: 163, 165]. Во втором случае имеет место пересечение понятий, т.к. Д.С.Лихачев, также отталкиваясь от понятий "биосфера", "ноосфера", введенных В.И.Вернадским, предлагает терминопонятие "концептосфера", связывая его с национальной культурой и национальным языком [Лихачев 1993: 9].
Коммуникативное пространство в нашем понимании не ограничивается рамками национальной культуры, хотя структурировано, в частности, и по национальному языково-культурологическому признаку. Уточним, что в данном исследовании нас в первую очередь интересуют сообщения из сферы художественной коммуникации.
Эталонная версия литературного произведения – это порождение индивидуального сознания, оформленное в текст с помощью вербального кода определенного национального языка, созданного в контексте определенной национальной культуры согласно конвенциям определенного эстетического канона. Этап генезиса литературного произведения может быть более или менее длительным, однако, всегда конечным. На этом этапе автор находится в полной власти над своим творением, в это время идет шлифовка слова, возможно параллельное существование композиционных и сюжетных вариантов, ведутся поиски заглавия, эпиграфа и т.п. Однако наступает момент, когда этап генезиса заканчивается, авторские переделки прекращаются, литературное произведение обретает окончательную форму. Оно отчуждается от своего творца и выходит в коммуникативное пространство. С этого момента его существование можно уподобить геометрическому понятию луча: у него есть начало, но оно в принципе бесконечно [подробнее об этом см. Колегаева 1991: 14-16]. Литературное произведение начинает жить самостоятельной жизнью, «не подчиняясь» воле автора.
С. 548
Как правило, литературное произведение, попадая в коммуникативное пространство, не существует в единственном экземпляре. Оно непременно тиражируется. Следует обратить внимание на то, что тиражирование возможно двумя принципиально различными способами: с сохранением коммуникативной идентичности эталону пли с нарушением такой идентичности. В первом случае происходит умножение числа материальных знаконосителей. Множество материально различных объектов (книги разного формата и полиграфического оформления, журнальные публикации, машинописные и ксероксные перепечатки текста) оказываются одним коммуникативным объектом.
Ради этого человечество изобрело письменную речь, которая сделала возможной консервацию сообщения, перемещение его на большие расстояния и донесение его до большого числа адресатов при соблюдении идентичности информации (О семиотическом подходе к появлению письменности [Кравченко 2000: 8]).
В данном исследовании мы хотели бы остановить внимание на втором типе тиражирования литературного произведения, при котором возникают коммуникативные трансформы эталонного сообщения. Эти тиражные версии произведения, сохраняя заявленную идентичность эталону, все же в той или иной степени отклоняются от него. Если бы понятие идентичности можно было трактовать градуированно, то здесь следовало бы говорить о большей или меньшей степени идентичности.
Каковы же возможные трансформации тиражируемого сообщения? Они могут быть структурными, объемными, кодовыми или комбинацией таковых.
Мегатекстовые трансформации. Напомним, что под мегатекстом понимаем единство основного и вспомогательных текстов (к последним относятся сноски, эпиграфы, посвящения, комментарии и т.п. сообщения) [Колегаева 1991: 74]. Мегатекстовая структура трансформа может увеличиваться. В этом случае эталонный текст издается с добавлением комментариев, глоссария, предисловия, послесловия. Условно говоря, «пакет информации», передаваемый читателю в такой измененной «упаковке», оказывается, во-первых, большим по сравнению с исходным, эталонным, а, во-вторых, качественно иным, более эксплицитным.
Мегатекстовая структура может уменьшаться, что наблюдаем в изданиях, лишенных авторского предисловия, эпиграфов, посвящения, т.е. без тех вспомогательных сообщений, которые были в эталонном тексте и выполняли определенную интенционно заданную коммуникативную нагрузку.
Изменения объема основного текста возможны только в сторону его уменьшения. Это происходит при публикации произведения с купюрами либо его сокращенной версии. При этом первый вариант такого тиражирования не декларируется и читатель остается в неведении относительно того, что авторское сообщение дошло до него в усеченном виде. Публикация сокращенной версии, как правило, сопровождается соответствующим указанием на титуле издания.
Отдельный вариант коммуникативной трансформации эталонного сообщения есть его перекодировка. Она возможна средствами как вербального, так и невербального кодов. Вербальная перекодировка, в свою очередь, возможна в рамках того же кода, т.е. того же национального языка. В результате появляется сценарий или пьеса по данному произведению, озвученная на аудиокассете или компакт-диске версия литературного произведения или же более распространенный вариант – адаптированная версия произведения, вплоть до дайджеста.
Вербальная перекодировка средствами иного вербального кода приводит к появлению множества иноязычных переводов эталонного произведения. Это множество, теоретически рассуждая, замкнуто в целом, т.к. перечень существующих на земле языков конечен, однако оно не замкнуто в рамках конкретных национальных языков, т.к. всегда возможно появление нового, еще одного перевода на данный язык. (О феномене множественности как атрибуте художественного перевода см., например: [Топер 1998: 193]).
С. 549
Ярким примером такой множественности может служить специальное издание «Гамлета» с 4 полными версиями русскоязычных переводов и 15 версиями переводов монолога «to be or not to be» [Шекспир 1985: 9]).
Особый вариант перекодирования имеет место при использовании иного, невербального или, точнее, не только вербального кода. Межкодовые трансформаци эталона приводят к тому, что в коммуникативное пространство выходят пластические версии литературного произведения, его экранизации, театральные постановки с различным удельным весом вербального кода в трансформированном сообщении – от драматургических до оперных и даже балетных версий.
Каждый такой коммуникативный трансформ есть новое воплощение, «реинкарнация» эталонного сообщения. Взятые в совокупности они образуют коммуникативную парадигму литературного произведения. Появление этих коммуникативных трансформов возможно только после появления эталона. Это самоочевидно. Однако в дальнейшем все они функционируют в коммуникативном пространстве параллельно, симультанно.
Чем заметнее литературное произведение, чем дольше оно циркулирует в коммуникативном пространстве, тем больше вероятность появления его коммуникативных трансформов, расширения его коммуникативной парадигмы. Следует заметить, что эстетическая ценность, новизна, философская глубина эталонного произведения не обязательно автоматически приводят к появлению и расширению его коммуникативной парадигмы. В первую очередь здесь срабатывает фактор популярности произведения у «широкого читателя». Параметры популярности и ценности литературного произведения существуют в параллельных плоскостях, не обязательно взаимоисключая друг друга, но и не всегда интегрируясь в единое целое.
По нашему убеждению, появление трансформов всегда культурологически обусловлено. Воспользовавшись рыночной терминологией, можно было бы сказать, что культурологические запросы адресатов могут не совпадать с культурологическим предложением эталонного сообщения как в его мегатекстовой представленности, так и в отдельно взятом основном тексте.
Уточним, что, говоря о культурологических запросах адресатов, мы не столько имеем в виду, что именно знают или не знают реальные читатели, сколько как эта ситуация оценивается редакторами, переводчиками, издателями коммуникативно трансформированных версий.
Запросы адресатов могут быть меньшими. В этом случае возникают мегатекстово усеченные издания, опускающие посвящения, эпиграфы, авторские комментарии как информационно избыточные, не нужные читателю. По этой же причине появляются адаптации и сокращенные издания.
Культурологические запросы адресата могут быть или трактоваться как превышающие культурологическое предложение эталона. Такая ситуация разрешается добавлением комментариев, глоссариев, исторических и библиографических справок об эталонном тексте и его авторе.
Запросы адресатов могут отличаться от предложения эталонного сообщения по национально языковой и культурной специфике. Тогда возникают иноязычные переводы, которые (упомянем об этом еще раз) не только облекают произведение в форму родного для читателя языка, но и перебрасывают мостик в чужую культуру. В этом плане симптоматично высказывание из текущей переводоведческой периодики : «Перевод – это перенос смысла из одной культуры в другую» [Бурак 1999: 57].
Ожидание и запросы адресатов могут пролегать в русле иного эстетического канона. Их реализация возможна при появлении визуально-пластических перекодировок эталона.
Выводя эти процессы за рамки оценочности (хорошо – плохо), констатируем, что в мировой культуре, в мировом коммуникативном пространстве существуют не просто литературные произведения, но коммуникативные парадигмы произведений. Эти парадигмы имеют
С. 550
открытый, незамкнутый характер. Ядром, хронологически и иерархически изначальным членом этой парадигмы является эталон, т.е. авторски санкционированная мегатекстовая версия литературного произведения. Эталон как ядро парадигмы можно также трактовать как прототип в терминах Э.Рош [Cognition... 1978]. Маргинальными членами парадигмы следует считать инокодовые трансформы эталона.
Зададимся вопросом: «Что же объединяет всех членов коммуникативной парадигмы воедино?» Прежде всего, это декларируемое родство с эталоном, каждый трансформ сохраняет титульные характеристики эталона (фамилию автора и название). Во-вторых, сохраняется хронотоп изображаемого мира, сюжетно-фабульная схема и система персонажей вкупе с именником. Каждый из трех параметров может редуцироваться, однако его общее скелетное строение, баланс основных и второстепенных компонентов остается неизменным.
Предполагаем, что из триединства «тема, идея, язык произведения», претерпевающего неизбежные изменения в коммуникативных трансформах, самой стабильной оказывается тема, поскольку она плотнее всего связана с сюжетом-фабулой эпического произведения, его наиболее «востребованной» частью у «широкой читательской аудитории».
Идея (концепт, «message») литературного произведения подвержена различной степени изменениям: от минимальных, которые происходят при перераспределении акцентов, экспликации имплицитной информации в комментарии, до максимальных, включая почти полное исчезновение в адаптированных версиях.
Языковая ткань наиболее чувствительна к любым коммуникативным трансформациям. Она неизбежно изменяется как при внутриязыковой, так и при межъязыковой перекодировке. Хотя, вероятно, в самом языке произведения есть наиболее стабильная зона, подверженная наименьшим формальным (но не функциональным) изменениям. Предположительно это литературный ономастикон.
Отдельного внимания заслуживает такая «эфемерная» субстанция, как система художественных образов-символов. Ключевые компоненты этой системы имеют тенденцию сохраняться до определенных пределов коммуникативных трансформаций (образ дуба в «Войне и мире», образ зеленого огонька – символа надежды в «Великом Гэтсби», образ дождя в прозе Э.Хемингуэя).
Задача данной статьи заключается в том, чтобы привлечь внимание к самому явлению, предложить терминопонятие «коммуникативная парадигма литературного произведения», а также сделать акцент на том, что в массовом сознании нередко эта парадигма существует нерасчлененно. Массовый, средний представитель культурного сообщества не всегда знаком с подобной текстовой парадигмой через восприятие эталона-прототипа, значительно чаще его первые и дальнейшие коммуникативные контакты ограничиваются периферийными, маргинальными членами парадигмы (адаптациями, киноверсиями).
Если попытаться разместить проблему коммуникативной парадигмы литературного текста в многоцветной мозаике сегодняшней филологии или даже шире – культурологии, то увидим, что по соседству окажутся:
- исследования прецедентных текстов, т.к. именно такие тексты чаще всего «обрастают» коммуникативными трансформами;
- когнитивные исследования дискурса, которые помогли бы выявить понятийно-образный «сухой остаток», присутствующий во всех членах парадигмы;
- интертекстуальные исследования, уточняющие механизмы и результаты цитирования, аллюзивного использования, пародирования эталона, появления сиквелов;
- психолингвистические исследования, которые выявляют степень легкости-сложности восприятия вербальных (акустических и визуальных) кодов, визуально-пластических кодов и т.п.;
- и, наконец, культурологические (точнее кросс-культурные) исследования, которые бы проследили вклад родной культуры реципиента при восприятии инокультурного сообщения.
С. 551
Итак, изучение коммуникативной парадигмы литературного произведения, выходящее за рамки чисто лингвистического исследования, представляется сколь трудоемким, столь и перспективным.
Литература
Бурак А.Л. (1999). Просто о сложном //Вестник МГУ. – Сер. 19: Лингвистика и межкультурная коммуникация. – № 4. – С. 49-59.
Каменская О.Л. (1991). Коммуникативная парадигма – что дальше? //Знание языка и языкознание. – М.: Наука. – С. 166-175.
Колегаева И.М. (1991). Текст как единица научной и художественной коммуникации. – Одесса: Одесский государственный университет. – 122 с.
Колегаева I.M. (1996). Літературний твip й іншомовна читальна аудиторія (комунікативні аспекти текстових трансформацій) /Щорічні записки з укр. мови. – Одеса, Вип. 3. – С. 9-22.
Кравченко А.В. (2000). Естественнонаучные аспекты семиозиса // Вопросы языкознания. – № 1. – С.З-9.
Лихачев Д.С. (1993). Концептосфера русского языка // Известия РАН. Серия литературы и языка. – Т. 52. – № 1. – С. 3-9.
Лотман Ю.М. (1996). Внутри мыслящих миров. Человек-текст-семиосфера-история. – М.: Языки русской культуры. – 464 с.
Топер П. (1998). Перевод и литература: творческая личность переводчика //Вопросы литературы. – № 6. – С. 178-199.
Шекспир В. (1985). Гамлет //Избранные переводы. – М.: Радуга. – 640 с.
Cognition... (1978). Cognition and categorization /Ed. by Rosch E.H., Lloyd B.B. – Hillsdale. – 328 p.